|
Вы же, может быть, помните, что мы придумали знак отличия "Доброе сердце", сделали его из золота и решили ежемесячно вручать особенно добрым и душевным москвичам. "Доброе сердце" за номером 001 получил Александр Павлович Шабалов, руководитель московской Службы спасения. Прошел месяц, и настала пора вручать знак отличия снова. Нам от этого легко и радостно, потому что в городе у нас, оказывается, много добрых людей. Надо просто искать их. И мы нашли. То есть сначала мы нашли объявление в газете: "Бесплатно пою под гитару спокойные душевные баллады по телефлну: 236-08-71, Андрей". Мы подумали - шутка. И сразу поместили это объявление у себя в журнале в рубрике самых смешных объявлений недели. А через некоторое время от Андрея вдруг пришел вполне серьезный факс с благодарностью за бесплатную публикацию объявления. Выяснилось, никаких шуток. Все правда. Поет. Бесплатно. По телефону. Каждый вечер. Уже больше года. Что-то сразу екнуло у нас в груди: не доброе ли это сердце? А в факсе своем Андрей еще и сознался, что с детства знаком с нашим шеф-корреспондентом Катей Метелицей. Тут уж все стало совсем ясно. Мы вручили Андрею "Доброе сердце", а Катя написала о нем статью. Помню, конечно. И дом, и окно могу показать. В этом окне смирновская физиономия маячила каждое утро - он нас выглядывал, чтобы потом вместе идти до школы. Тихий такой был. Примерно в середине первого класса мы узнали, что в школе всем положено иметь клички. Меня тогда стали звать Метелкой (мне ужасно не нравилось - сейчас нравится). Смирнова стали звать Смирнушей, на большее фантазии ни у кого не хватило. Впрочем, ему очень подошло быть именно Смирнушей: он был, я же говорю, тихий, смирный (предпочитал, то есть, спокойное и душевное - уже тогда). Неярко-рыжий, веснушчатый, деревенского такого типа. После школы я только один раз встретила Смирнушу - случайно, на улице. С трудом его узнала: из мелкого худенького мальчика он превратился в довольно здорового мужика с мощной такой красной шеей. И какой-то благостью в лице. А повадки остались детскими. Показал мне сушеного скорпиона, которого привез из казахской пустыни. Там Смирнуша служил на каком-то полигоне. С тех пор я Смирнушу не видела, а вот теперь - пришла к нему в гости. Даже не то, что в гости. Смирнуша, собственно, пригласил меня на свой телефонный концерт. Вот я и пришла. - Смирнуша, - спрашиваю, - ты когда ж это так петь начал? В школе так не пел. А он, оказывается, еще перед армией учился в консерватории по классу вокала. У него, оказывается, открылся лирический тенор - кто бы мог подумать! Вот этим своим лирическим тенором он и поет каждый день "спокойные душевные баллады" всем, кто позвонит ему с девяти до одиннадцати вечера. А также своей маме Александре Ильиничне, папе Григорию Яковлевичу, белоснежной беременной кошке Марго и - сегодня - мне. Бесплатно, понятное дело, поет. Мы с Марго обе свернулись клубками на диване, покрытом ковром, а на стене тоже ковер, и на полу. И блестящая мебель покрыта салфеточками, а на подоконниках цветочные горшки. И мне кажется, что годы на дворе - семидесятые, и я зашла к Смирнову после уроков. Только два телефона-панасоника - последних моделей, со многими функциями. Смирнуша относится к ним нежно и уважительно. Вот смотри, объясняет он мне, сейчас все звонки пишутся на автоответчик. А ровно в девять я возьму гитару, нажму вот эту кнопку и, не снимая трубки, буду петь. И разговаривать. И ты все услышишь. И я все услышала. - Але! - звонит дяденька. Желает чего-нибудь веселенького. Кричит, как в мегафон: - Я правильно понял, что можно заказывать, да? - Да! - Смирнов принимает заказ серьезно. Даже как-то почтительно, как метрдотель в хорошем ресторане. - Что хотите? Я, конечно, не все песни знаю, но многие. В разных жанрах: "Черный кот", из народных песен, хотите - романс какой-нибудь шуточный. Например, "Улица, улица, ты, брат, пьяна!" Этим романсом по традиции в прошлом веке заканчивались все ночные студенческие попойки... И спел. Про то, как идет студент по улице и видит, что все кругом навеселе: и фонари, и дома, и месяц на небе. Хорошо спел. Дяденьке чрезвычайно понравилось, мне тоже. "Смотри, Смирнуш, и Маргошке понравилось. Она ушками подрагивала..." - "Маргошка-то? Знаешь, она глухая. Такие белые кошки все, говорят, глухие. Но любит наблюдать, когда я пою". - Але! О, дозвонился. Куда я дозвонился, а? На "Европу плюс" или к Андрею? Але, Андрюх, слышь, подожди, сейчас я всех позову, мы на "громкую связь" поставим. Ты нам вот что споешь - "Мохнатый шмель" знаешь? Ну, давай. А ты до каких, вообще, не спишь? Тут счас еще люди придут, мы позже еще позвоним!.. Хорошо еще не "для нашего друга из солнечного Унчегорска"... Мы с глухой меломанкой Маргошкой слушаем "Мохнатого шмеля". Маргошка привыкла уже, наверное, а мне странно все это как-то. - Смирнуш, тебе зачем все это надо? - Подожди, подожди, - у него опять звонит телефон. Он теперь звонит непрерывно. Звонки идут один за другим. "Про сиреневый туман!" "Про велосипед, который долго гнать!" "Из битлов!" "Из Лозы!" "Из Киркорова!" "Из Меладзе!" "Такое - чтоб душа развернулась!" - Я тут увидела ваше объявление, это не розыгрыш? Правда? А... вы уже пожилой? Тридцать два года? Ну, еще ничего. А можно еще один вопрос: а почему вы это делаете - по телефону? - Тут две причины основные. Во-первых, мне нравится петь. А во-вторых, мне нравится удивлять людей. Потому что - вы ведь удивлены немножко? - Очень! Не немного, а очень! Нравится удивлять людей... Не очень-то понятно, но девушку ответ вроде бы устраивает. Она милостиво разрешает: "Удивляйте!" Андрей поет ей из Окуджавы, про музыканта. Грустно так, возвышенно. Вежливо предлагает звонить еще. Может, и правда, все это беспокойство с объявлениями и панасониками - девушек удивлять? А консерваторию Смирнуша так и не закончил. После армии Смирнушин голос в консерватории сочли уже не оперным, и передали Смирнушу в ГИТИС на факультет "актер музыкального театра". Он работал потом в Духовном театре и чуть-чуть в детском оперном у Наталии Сац, но ушел, не понравилось. Ни творческого, говорит, удовлетворения, ни материального. Потом еще в метро пел, в переходе, на улице - тоже не понравилось, хотя деньги давали. Но, во-первых, холодно. Во-вторых, иногда милиция цеплялась, а это очень неприятно, унизительно очень. Вот он и придумал петь по телефону. Бесплатно. Зато тепло. - Смирнуша, - спрашиваю я, - а ты объявлений много даешь? - Много! - и сразу озабоченно: - Один знак, знаешь, сколько стоит? - А деньги откуда? Он оживляется. - Я, понимаешь, как придумал. Устроился курьером на работу. Зарплату получаю, объявления даю. Хватает... - Смирнуш, получается, что ты не просто бесплатно поешь, но и сам за это еще приплачиваешь? Молчит. Наверное, понимает. Мужской голос, без "здрасьте": - Андрей? "Кондуктора" можешь спеть? - Пожалуйста. "Постой, паровоз, не стучите колеса, Кондуктор..." Частые гудки. - Навряд ли он трубку бросил. Просто разъединило. А первое время телефонные хулиганы постоянно донимали. Замучили: пишут мне на автоответчик всякую гадость, матом кроют. Говорят: разбей об гитару свою голову. Но сейчас в основном интеллигентные звонки, дозвониться ко мне стало трудно, у хулиганов, наверное, терпения не хватает. Частые гудки все продолжаются, и Андрей, спохватившись, дает отбой. Телефон тут же звонит снова. - А вы не могли бы моей бабушке песенку спеть? У нее сегодня день рожденья. Я ей сейчас трубку дам. - Сынок, семьдесят четыре года мне сегодня! Народную давай! - Ехал на ярмарку ухарь-купец! Ухарь-купец, удалой молодец!.. - Молодец, молодец! Дай тебе Бог здоровья долго-долго жить! Отбой. - Люблю бабушкам петь, - говорит мне Смирнуша. - И детям еще. Да, Андрей у телефона. Что вы хотели бы услышать? Опять девичий голос. Даже не девичий - девчачий. - Андрей, ты? Привет, чего делаешь? Ждешь звонков? Вот видишь, как удачно я тебе дозвонилась. Мне подруга дала телефон твой. Сколько тебе лет? - Мне? Тридцать два. - Bay! Клево. Ты одинокий? Одинокий, говорю? - В каком смысле? - Нет, ну такие объявления... Как будто у тебя девушки никакой нет... - А и никому я не нужен. А потом я ж каждый вечер на телефоне. Вроде как обещал людям, неудобно из дому уходить. Так что никакой личной жизни. Нет, вообще-то, это не совсем так. Кое-кому нравлюсь. А ты как, не одинока? Не очень скромный вопрос: если не секрет, сколько тебе лет? - Пятнадцать. Меня Ира зовут. Я пока одинока. Пока еще не нашелся... Ну, ничего, торопиться не надо. Решила вот тебе позвонить. Давай спой, пожалуйста, что-нибудь. Давай! - "Дорога в облака " устроит? Я хотел бы ветром быть и над землей лететь К солнцу в снегах. Я хотел бы в небе спать и сны о нем смотреть - Сны в облаках!.. Вот так, Ира. Звони, буду рад. А еще я по субботам в три часа дня в культурно-досуговом клубе выступаю. Бесплатно. Я глажу белоснежную Марго и с ужасом думаю: "Где? Где он выступает? " - Где? - с ужасом переспрашивает Ира. - В культурно-досуговом клубе. Большая Серпуховская, дом тридцать один, корпус два. - Ладненько, давай! Может, я еще тебе завтра позвоню. Отбой. Я, наконец, вспомнила, какая у Смирнуши в школе была яркая история. Он один раз подрался с мальчиком, который был выше его на две головы, отличник был, красавец и дзюдоист. На литературе вызывали отвечать наизусть "Мороз и солнце ", Смирнуша руку тянул и дзюдоист тоже. Вызвали Смирнушу, и дзюдоист решил разобраться. Дрались они так. Красавец двинул Смирнушу в челюсть и сломал при этом чуть ли не все пять пальцев. Челюсть не пострадала. На Смирнушу потом приходили посмотреть из других классов, он был героем. Смешная история. - Что-нибудь душевное! - просит из панасоника мужской голос, и не в трубку: - Света, говори ты тоже! - Душевное! - присоединяется Света. - Мы вдвоем здесь слушаем. - Хотите романс хороший? "Зацелована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана..." - Замечательно! Я вот один раз с музыкантом в Ореховском парке в шахматы играл. Это не вы были, нет? Жаль. А спойте еще, пожалуйста, из "Земли Санникова". - Вообще, обычно я на один звонок пою одну песню. Но я чувствую между вами со Светой такие близкие отношения, я ради этого небольшой концерт вам подарю. Хотите, спою вам свою песню? Называется "Слияние". Нежная, душевная баллада. Мы с Марго на диване тихо подмурлыкиваем. Позволил себе Смирнуша. Так-то он обычно поет, что просят. - Смирнуш, а много у тебя своих песен? - Довольно много. Целую кассету записал у приятеля на домашней студии, скоро вторая будет. Может, в этом все и дело: Андрей давно уже пишет свои песни и хочется ему, конечно, их кому-нибудь петь. Он ведь и начинал, в общем, с этого. Когда первые объявления давал, то вообще у телефона не сидел, а просто кассету со своими балладами крутил через автоответчик. "Но, понимаешь, - говорит теперь, - люди не верили, что это я сам пою, думали, что просто так прикалываюсь". Поэтому он и стал петь вживую. Специально выучил популярные песни. - Смирнуша, а чего ж ты тогда чужие песни поешь? Свои бы пел! - А пою. Иногда... Ну, если просят. Вот дети часто "Снежинку" просят, это моя собственная песня. При мне дети не звонили. И, наверное, уже не позвонят, поскольку время уже почти одиннадцать. Звонят не дети. "Андрей, а спойте мне колыбельную ". "Для моей девушки - про любовь!" "Романс, пожалуйста, - старый, красивый!" - Знаете, Андрей, я что-то грустная очень. Вы мне спойте песенку такую грустную, про любовь. Только чтоб совсем прям грустную вообще. - Они любили друг друга так долго и нежно С тоскою глубокой и грустью безумно-мятежной... - А из Цоя вы не знаете? - Ох, из Цоя, к сожалению, нет. Может, романс? Или народную песню? А хотите, арию Ленского могу спеть. - А про армию? Грустненькую не знаете? Жалко. А из кинофильма вот песню. Что-то: Огней так много золотых на улицах Саратова... - Ну, это, пожалуйста, только без гитары: "Парней так много холостых, а я люблю женатого..." Извините, дальше не помню. Девушка плачет, кладет трубку. - Ну вот, расстроилась. Надо было ее отвлечь как-то. Я, вообще, к людям в душу не лезу, вопросов не задаю. Но иногда они мне всю свою жизнь рассказывают... Метелка, ты уже дремлешь, что ли? Давай маму попрошу, она тебе чаю даст. А потом был звонок от женщины, которая с трудом произносила слова (Андрей шепнул мне: Слышишь? Она инвалид. Часто мне звонит). Женщина просила "еще, еще, какую-нибудь", и он пел ей романсы - и про надежду, и про ночную птицу. А потом еще одну за другой свои собственные песни. Про снежинку (которую дети любят), про Зимнюю сказку, про зеленый цвет, про синий цвет, про березовый сок, про облака, про пряные луга, про счастье. Он не стал ей говорить, что поет "на один звонок одну песню", и дождался, пока она сама положила трубку. Может быть, уснула. Может быть, счастливой. А я пошла домой. КАТЯ МЕТЕЛИЦА P.S. Мы долго совещались, как вручать Андрею Смирнову "Доброе сердце". Одеваться ли в смокинги или можно в джинсах? И каков должен быть состав делегации? Надо ли говорить слова или просто поулыбаться по-семейному. Но, когда мы приехали домой к Андрею вручать, все решилось само собой. Андрей был занят: пел романс по телефону незнакомому дедушке. Дедушка похвалил его: - Нормально, Андрюха. Смирнуша смущенно улыбался, оглядываясь на нас. Мы тоже улыбались. А больше всех "Доброму сердцу" Андрюши радовались его родители. - Он такой скромный, - сказал отец. - И такой талантливый и добрый. Он - удивительный. Мы согласились. |
